Руфь (Без указания переводчика)

— И мистеръ Беллингемъ былъ съ нею! Говорятъ, онъ на ней женится. Былъ онъ здсь, Руфь?

— Былъ, сказала Руфь и замолчала.

Мистеръ Беллингемъ весело танцовалъ цлый вечеръ и вволю любезничалъ съ миссъ Донкомбъ. Но при этомъ онъ часто посматривалъ на боковую дверь, гд стояли швеи. Однажды онъ отличилъ между ними высокую, стройную фигуру и роскошные каштановые волосы двушки въ черномъ плать; глаза его устремились на камелію. Она блла на груди и мистеръ Беллингемъ сталъ танцовать веселе прежняго.

Холодное, срое утро брезжило на двор, когда мистриссъ Мезонъ со своею свитою возвращалась домой. фонари уже догорали, но ставни и лавки были еще заперты. Неслышное днемъ эхо вторило каждому звуку.

Два-три бездомныхъ нищихъ сидли у крылецъ домовъ и вздрагивая отъ холода, дремали, наклонивъ голову на колна, или прислонясь спиною къ холодной стн.

Руфи казалось какъ-будто она просыпалась отъ сна и снова возвращалась къ дйствительности. Сколько пройдетъ времени, прежде нежели ей снова удастся (если еще удастся) увидть собраніе, услышать оркестръ, или хотя взглянуть на это блестящее, счастливое общество, до такой степени огражденное отъ всякаго горя и заботы, что казалось оно состояло изъ особенной породы существъ. Случалось ли имъ отказывать себ хотя въ одной прихоти, нетолько въ потребности? Жизнь ихъ, и въ точномъ, и въ переносномъ смысл, проходила по цвтамъ. Вотъ тутъ холодъ, суровая зима для нея и для подобныхъ ей, — почти смертельное время года для этихъ бдныхъ нищихъ; а для миссъ Донкомбъ и для подобныхъ ей, веселое, счастливое время года, съ вчными цвтами, съ трескомъ непотухающаго камина, со всею роскошью и комфортомъ, скопленными вокругъ нихъ, какъ дары какой-нибудь феи. Какое имъ дло до значенія этого слова: «зима», столь грознаго для бднаго? Какое имъ дло до зимы? Но Руфи казалось, что мистеръ Беллингемъ какъ-будто понимаетъ чувства тхъ, которые такъ рзко отдлены отъ него положеніемъ и обстоятельствами. Правда впрочемъ, что онъ поспшилъ поднять окна своей кареты, вздрагивая отъ холода.

Руфь глядла на него въ то время.

Она никакъ не могла понять, почему ей была дорога ея камелія. Ей казалось, что она бережетъ ее только потому, что она очень красива. Она подробно расказала Дженни какимъ образомъ она ее получила, и во время расказа прямо и открыто глядла ей въ глаза, не скрывая легкой краски.

— Не мало ли это съ его стороны? Ты не можешь себ представить какъ онъ деликатно это сдлалъ, и именно въ ту минуту, когда я чувствовала себя нсколько уколотою ея обращеніемъ.

— Это очень деликатно, сказала Дженни. — Какой чудный цвтокъ. Жаль что не пахнетъ.

— Мн онъ нравится именно такой; это совершенство. Что за близна! сказала Руфь, почти цлуя свое сокровище, поставленное ею въ воду. — Кто этотъ мистеръ Беллингемъ?

— Онъ сынъ той мистриссъ Беллингемъ изъ пріорства, которой мы шили срую атласную шубу, сонно отвтила Дженни.

— Это было до меня, сказала Руфь, но отвта уже не было: Дженни спала.

Много времени прошло еще прежде чмъ Руфь послдовала ея примру. Былъ уже день, зимній день, а она все еще спала, съ улыбкою на лиц. Дженни, которой не хотлось будить ее, любовалась ея личикомъ, восхитительнымъ съ этою улыбкою счастья.

— Ей снится прошлый вечеръ, подумала Дженни.

Оно и вправду было такъ, но въ особенности одно лицо мелькало въ видніяхъ Руфи. Оно давало ей цвтокъ за цвткомъ въ этомъ смутномъ, утреннемъ сн, который слишкомъ скоро прервался. Прошлую ночь ей грезилась ея покойная мать, и Руфь проснулась въ слезахъ. Теперь ей снился мистеръ Беллингемъ и она улыбалась.

А между тмъ чмъ же тотъ сонъ былъ хуже этого? Горькая дйствительность жизни сильне обыкновеннаго уязвляла въ это утро сердце Руфи. Конецъ прошлаго дня, а можетъ и раздраженіе предшествовавшаго ему вечера, лишили ее способности терпливо переносить щелчки и толчки, достававшіеся иногда всмъ мастерицамъ мистриссъ Мезонъ.

Но мистриссъ Мезонъ, хотя и первая портниха въ графств, была все же простая смертная и страдала отъ тхъ же причинъ, отъ которыхъ и каждая изъ ея ученицъ. Въ это утро она была расположена придираться ко всякому и ко всему. Она казалось встала, въ это утро съ намреніемъ вышколить весь свтъ (то-есть свой свтъ); злоупотребленія и небрежности, на которыя долгое время смотрлось сквозь пальцы, въ этотъ день были выведены на чистую воду и крпко за нихъ всмъ досталось. Въ такія минуты одно совершенство могло бы удовлетворить мистриссъ Мезонъ.

У нея были также свои понятія о справедливости, но нельзя сказать чтобы он были слишкомъ возвышенны и врны; он походили нсколько на понятія лавочника о равенств правъ. Маленькая снисходительность, оказанная наканун, должна была уравновситься на слдующій день избыткомъ строгости. Такой способъ предотвращенія злоупотребленій вполн, согласовался съ понятіями мистриссъ Мезонъ.

Руфь не была ни расположена, ни способна къ слишкомъ усильному труду, а чтобы угодить начальниц, ей пришлось бы надсадить вс свои силы. Въ мастерской то и дло раздавались грозные крики.