Церковь в Империи. Очерки церковной истории эпохи Императора Николая II

В фондах Святейшего Синода мне не удалось найти материалов, «подготовленных» для проведения канонизации Павла I. Скорее всего, их и не было. Такое дело требует тщательной проработки и всесторонней подготовки. Даже желание царя должно быть соответствующим образом «изучено»; самодержец может ускорить такое изучение и только. Скандал, вызванный в 1915–1916 гг. самочинными действиями распутинского ставленника епископа Варнавы (Накропина), стремившегося в максимально короткий срок «протолкнуть» канонизацию давно почитавшегося всей Сибирью ев. митрополита Иоанна¹⁰, служил дополнительным аргументом в пользу «изучения» в будущем любого подобного дела. Тем более дела, связанного с причислением к лику святых представителя правящей династии.

Что же могло заставить официальные церковные власти всерьез заняться исследованием вопроса о Павле I? В монографии М. В. Клочкова мы можем найти косвенный ответ на поставленный вопрос. Он напоминает читателям, что хотя от крестьян ни писем, ни записок, по которым можно было бы судить об отношении к Павлу не сохранилось, но осталась «одна легенда, дошедшая до XX века. После трагической кончины Павла распространилась молва, что императора Павла удавили генералы да господа за его справедливость и за сочувствие простому народу, что он — мученик, „святой“; молитва на его могиле — спасительна: она помогает при неудачах по службе, когда обходят назначениями, повышениями и наградами, в судебных делах, помогая каждому добиться правды в судах, в неудачной любви и несчастливой семейной жизни. Такая молва через столетие дошла до наших дней, и на могиле Павла больше, чем на чей-либо другой в Петропавловском соборе, горят приносимые свечи и служатся почти ежедневно многочисленные панихиды»¹¹

(выделено мной. — С. Ф.). По убеждению М. В. Клочкова, простой народ, стоя далеко «от минутных вспышек гнева Павла», ценил его справедливость, благодаря которой устранялись злоупотребления и притеснения, а также улучшалось положение низших классов¹².

Итак, император Павел почитался как подлинно «народный» Государь, радетель за подданных, за что, собственно, и пострадал. К этой идее придется еще не раз вернуться, ибо она имеет хождение и у современных сторонников канонизации сына Екатерины. Однако в данном случае хотелось бы снова обратить внимание на феномен времени. В России жизнь и чудотворения многих почитаемых праведников далеко не сразу изучались Святейшим Синодом на предмет канонизации. История прославления великого русского святого Серафима Саровского, имевшего славу молитвенника и чудотворца уже при жизни, — тому доказательство и пример. Предполагавшаяся еще в начале 1880-х гг., канонизация завершилась торжествами в Сарове (в которых принимала участие и Царская Семья) лишь летом 1903 г.

Не случайно, что и разговор о святости Павла стал актуален именно в годы правления императора Николая II, царствование которого можно назвать историей постепенной десакрализации самодержавной власти. Процесс десакрализации же, как известно, начинается с религиозного развенчания самих венценосцев. Оскорбительные намеки на связь императрицы Александры Феодоровны и Распутина, явное неуважение к Помазаннику Божию, даже в офицерской среде¹³

, — все это нельзя недоучитывать. Однако, чем сложнее становилась ситуация, тем большее внимание уделяли император и его супруга «религиозной основе» своей власти.

Показательно, что в то же время интерес к личности Павла I стали проявлять отечественные богоискатели. Интерес этот стимулировался в том числе и событиями Первой российской революции. Понимая, что самодержавие в какой-то мере было «теократией» (пусть даже номинально), наиболее последовательные из них должны были актуализировать вопрос о принципе общности, единолично возглавляемой, тем более что этот принцип не мог отрицаться на чисто христианских основах. «Если даже принять идею „изживания“ государства и превращения его в единую христианскую Церковь, — писала З. Г. Гиппиус, — то оснований против Ее единоличного возглавления в христианстве, как таковом, найти трудно. В ортодоксии нет папизма, но есть к нему (или чему-то вроде) тяга, как к патриаршеству»¹⁴.