Церковь в Империи. Очерки церковной истории эпохи Императора Николая II

Призывы Саблера, вполне аргументированные, требовали, однако, одного существенного дополнения: борьба с авторитетным на тот момент учением предполагала наличие не менее авторитетной контрсилы. Православная Церковь, по признанию даже ее верных адептов, таковой силой накануне великих потрясений уже не была. Подобное обстоятельство заставляло опасаться за возможную эффективность ее антисоциалистической пропаганды и, как следствие, за политическое будущее страны. Возможность массовой «социализации» населения и негативные результаты этого видели многие современники переживавшихся Россией в начале столетия событий, связывая их с надвигавшейся мировой войной. Примечательно в связи со сказанным выше, что еще в феврале 1914 г. бывший министр внутренних дел Империи П. Н. Дурново напоминал царю о неминуемости социальной революции в побежденной стране, «которая силою вещей перекатится и в страну-по-бедительницу… Особенно благоприятную почву для социальных потрясений, — писал экс-министр, — представляет, конечно, Россия, где народные массы несомненно исповедуют принципы бессознательного социализма.

Несмотря на оппозиционность русского общества, столь же бессознательную, как и социализм широких слоев населения, политическая революция в России невозможна, и всякое революционное движение неизбежно выродится в социалистическое

»³⁶

(выделено мной. — С. Ф.). Из слов Дурново понятно, что под социализмом он понимал не экономическую и даже не политическую системы, а некий социально-психологический фантом, основанный на превратно понимаемых принципах справедливости. Начавшаяся с августа 1914 г. война уже вскоре стала яркой иллюстрацией пророческого послания Дурново. В этой связи вполне понятным представляется и возросший тогда же интерес церковной общественности к религиозно-нравственным вопросам. Мощное развитие личности, как отмечал в 1916 г. будущий протопресвитер Русской Церкви В. В. Зеньковский, в новое время шло параллельно с изгнанием религии, хотя в самом своем существе это развитие было религиозным, «поскольку устранение религии неизбежно сопровождается обожествлением личности»³⁷

. По мнению философа, Православие должно было либо стать живым началом и творческой основой русской культуры, либо последняя разовьется независимо от Православия «и для Православия вновь настанет пора скитальства»³⁸. Зеньковский полагал, что развитие в стране социально-политического движения независимо и даже враждебно к Православию, свидетельствует об оторванности самого Православия от жизни. «Перед лицом приближающегося политического созревания русского народа, — писал он — этот факт имеет особенно тревожный смысл»³⁹. В. В. Зеньковский оказался прав: революционные события 1917 г. оправдали его предчувствия. Слишком длительная и серьезная болезнь русского нравственного сознания (Н. А. Бердяев) нашла себе выход в стихии революции, непосредственно затронувшей и Православную Российскую Церковь.