Церковь в Империи. Очерки церковной истории эпохи Императора Николая II

Собственно говоря, доказательством сказанному и стала история, связанная уже с подготовкой к выборам в Четвертую Государственную Думу. Именно тогда обер-прокурор Св. Синода В. К. Саблер предложил вл. Евлогию организовать в русском парламенте особую фракцию духовенства, — «чтобы духовенство в Думе не шло вразброд». Однако владыка отказался, заявив, что это станет ошибкой и нанесет страшный вред Церкви. «Россия не знает клерикализма, — полагал вл. Евлогий, — и такое явление как партия „национального католического центра“, которая возникла на Западе, было бы нашему народу чуждо; наше смиренное сельское духовенство находится в тесной органической бытовой связи с народом; спаянное с ним единством мысли, чувствований и страданий, оно не может идти в Думу, разрывая эту глубокую жизненную связь; изолируя духовенство от народа, мы сделаем его одиозным, „попы полезли в Думу“, „попы преследуют интересы своих карманов…“ — вот как воспримет народ возникновение в Думе фракции духовенства. <…> Важнее, чтобы оно было вкраплено во все политические партии и в них уже защищало церковные взгляды»¹². Результат отказа не заставил себя долго ждать — вскоре вл. Евлогий получил конфиденциальное письмо от архиепископа Сергия (Страгородского), из которого узнал, что Св. Синод решил предложить ему на новых выборах своей кандидатуры не выставлять и заняться епархиальными делами

¹³. Для самого вл. Евлогия произошедшее было характерным фактом того времени.

Церковные взгляды определялись синодальной обер-прокуратурой, именно в политических целях и добивавшейся создания «поповской фракции». В таком контексте говорить о «клерикализме» — даже если бы мечта В. К. Саблера осуществилась — вряд ли было бы возможно. Духовенство рассматривали как возможных политических статистов — и это симптоматично. Не желавший играть такую роль (пусть даже и по вполне достойным соображениям), вл. Евлогий был отстранен от выборов.

Впрочем, надо признать, что противником объединения думского духовенства в единую фракцию епископ Евлогий зарекомендовал себя еще в бытность депутатом Третьей Государственной Думы. Именно тогда, в 1909 г., протоиерей

А. Попов 2-ой (входивший во фракцию прогрессистов) напомнил депутатам, что владыка не желал создавать единой думской группы клириков, «потому что такая группа явилась бы тогда пред лицом русской земли клерикальной»¹⁴. В ответ епископ Евлогий заявил, что принимает на себя часть ответственности за то, что думское духовенство до сих пор (т. е. до 1909 г.) не сгруппировалось в отдельную фракцию, «но, — продолжал владыка, — если я не склонялся к этой мысли, то именно потому, что главным образом в политических взглядах думского духовенства я не видел того единства, которое является, конечно, необходимым условием объединения какой-либо политической группы или фракции. Впрочем, это дело наше домашнее, и я не считаю нужным более об этом распространяться»¹⁵

. Мотивация характерна. Речь идет об отсутствии единых взглядов, а не об опасности «клерикализма»! На фоне выступления протоиерея А. Попова 2-го, по ошибке заявившего с трибуны, что слово «самодержавный» исключено из Основных законов¹⁶, говорить о создании единой фракции было, действительно, несколько преждевременно.

И хотя большинство клириков входило в правые фракции¹⁷, говорить о полном идейном единстве оказывалось невозможно. Разумеется, думское духовенство, в большинстве своем блокируясь с правыми, не поддерживало неприемлемые для «симфонического» государства требования «левых» депутатов и в этом по своему было право: проведение в жизнь секулярных идей не могло встретить поддержки у людей, религиозное воспитание которых строилось на совершенно иных основаниях. «Не будучи принципиальным противником „свободы“ [совести. — С. Ф.], я стоял за постепенность, — вспоминал свою деятельность в Думе десятилетия спустя вл. Евлогий. — Этот путь был намечен Столыпиным; он хотел дать „свободу совести“, но не хотел давать свободы религиозной пропаганды, т. е. дать внутреннюю свободу, но ограничить право агитации в пользу того или иного исповедания»¹⁸. В российских условиях тех лет логика П. А. Столыпина и поддерживавшего его политику думского духовенства выглядит если не оправданной, то во всяком случае объяснимой. — Любая «свобода» не должна быть во вред православной монархии. Политическая поддержка правительственной линии со стороны духовенства (точнее — большинства его думских представителей) тем самым обеспечивается a’priori. Но говорит ли это об изначальной несамостоятельности представителей духовенства в Думе, в том числе (и прежде всего) епископов-депутатов? Ответ на поставленный вопрос не столь очевиден, как это может показаться на первый взгляд.