Under the Dome (Под Куполом)

Rusty listened to the blood-pressure monitor begin its urgent beeping and knew they were losing the boy.	Расти слушал торопливое пиканье монитора давления крови и понимал, что они теряют мальчика.
Actually they'd been losing him ever since the ambulance-hell, from the moment the ricochet struck him-but the sound of the monitor turned the truth into a headline.	Собственно, они теряли его с того момента, как привезли на "скорой" в больницу - черт, с того момента, как пуля рикошетом отлетела от Купола, - но пиканье монитора превратило правду в газетный заголовок.
Rory should have been Life-Flighted to CMG immediately, right from where he'd been so grievously wounded.	Рори следовало бы вертолетом доставить в первоклассную, оборудованную всем необходимым больницу оттуда, где он получил ранение.
Instead he was in an underequipped operating room that was too warm (the air-conditioning had been turned off to conserve the generator), being operated on by a doctor who should have retired years ago, a physician's assistant who had never assisted in a neurosurgery case, and a single exhausted nurse who spoke up now.	Вместо этого его привезли в операционную, где никогда не проводили операции на мозге, где было слишком жарко (кондиционеры отключили, чтобы сократить расход пропана), а оперировал мальчика врач, которому давно следовало уйти на пенсию, и ассистировали ему фельдшер, никогда не имевший дела с нейрохирургией, и единственная измученная медсестра, которая как раз подала голос:
"V-fib, Dr. Haskell."	- Мерцание желудочков, доктор Хаскел.
The heart monitor had joined in.	Сердечный монитор присоединился к монитору кровяного давления.
Now it was a chorus.	Теперь они пикали хором.
"I know, Ginny. I'm not death."	- Я знаю, Джинни, я не труп.
He paused.	- Он помолчал.
"Deaf, I mean.	- То есть не глух.
Christ."	Господи.
For a moment he and Rusty looked at each other over the boy's sheet-swaddled form.	Какие-то мгновения доктор и Расти смотрели друг на друга поверх накрытого простыней мальчика.
Haskell's eyes were clear and with-it-this was not the same stethoscope-equipped time-server who had been plodding through the rooms and corridors of Cathy Russell for the last couple of years like a dull ghost-but he looked terribly old and frail.	Ясные, понимающие, что к чему, глаза Хаскела разительно отличались от глаз вооруженного стетоскопом человека, который обычно бледной тенью бродил по коридорам и палатам "Кэтрин Рассел". Но он все равно выглядел таким старым и хрупким.
"We tried," Rusty said.	- Мы пытались, - успокаивал его Расти.
In truth, Haskell had done more than try; he'd reminded Rusty of one of those sports novels he'd loved as a kid, where the aging pitcher comes out of the bullpen for one more shot at glory in the seventh game of the World Series.	Честно говоря, Хаскел не просто пытался; он напомнил Расти один из спортивных романов, которые ему так нравились в юности: стареющий питчер выходит из разминочной зоны, чтобы еще раз ухватить за хвост удачу в седьмой игре "Мировой серии".