When the Mirror Cracks (СИ)

Тело воспринималось отстраненно, словно чужое. Словно все происходило словно не с ним, а сам Дик был всего лишь сторонним наблюдателем, не имеющим к тому, что творилось, никакого отношения. Он знал, что удары Тодда стали яростнее, после того, как он замолчал, но не чувствовал этого. Слышал звук его голоса, знал, что это очередные оскорбления и уничтожающие слова, но не вслушивался, словно это был бесполезный шум. Видел кровь, много крови, но не воспринимал ее, как свою.

И молчал. Не проронил ни звука.

Джейсон ведь этого от него хотел? Сломать, подчинить своей воле, заставить выполнять приказы. Заставить быть послушным и податливым, униженным и растоптанным, потерявшим всякое достоинство существом. Он получит это. Получит уничтоженного и безвольного Дика. Будет наслаждаться своей властью над ним. И однажды потеряет бдительность. Расслабится, почувствует себя в безопасности, потеряет контроль. Тогда Дик ударит. Беспощадно и жестоко, в спину, чтобы отомстить за все, что Тодд у него отнял.

Брюс поймет. Брюс должен будет понять. Невыносимо, слишком больно и слишком обидно, чтобы Грейсон смог после этого оставить Красного Колпака в живых. Дик вынес многое, но не смог принять такое предательство. Брюс обязан понять, что в этом случае все их принципы не работают.

Кажется, мучить безмолвного Грейсона было не так интересно. Во всяком случае, Джейсон не стал возиться с ним долго и приказал увести в камеру. Хотя, недостаток времени с лихвой компенсировался силой ударов. Дик чувствовал, что у него сломано ребро, чувствовал, как опухает веко, практически закрывая правый глаз, чувствовал боль в выбитой и тут же вправленной челюсти. Во всем теле было отвратительное жжение, как отголосок душа из спирта.

Когда-то давно такие травмы вызвали бы только усмешку. Сейчас хотелось поскорее забиться в угол и отключиться окончательно. Прекратить думать. Собраться. Найти что-нибудь, что поможет удержаться на плаву и не сломаться окончательно. Можно ведь считать мысли об убийстве признаком того, что он сломался?

Его зашвырнули в камеру. Так, чтобы он упал на порезы и синяки. И сломанное ребро. Дик едва успел выставить руки, предотвращая новые травмы. Руки подкосились, и он завалился, рассекая губу. Больно уже не было.

На то, чтобы подняться и добраться до кушетки, едва хватило сил. Грейсон лег на спину и закрыл глаза, отключаясь, проваливаясь в блаженную темноту, в которой даже не было снов. И, наверное, это было даже к лучшему.

Дик не отреагировал даже когда дверь вновь открылась.

- Э, что там с ним? – послышался голос одного из охранников.

- Черт возьми, он, кажется, сдох! – ответил второй, находившийся чуть ближе к Грейсону. – Блять, почему именно в нашу смену?

- Твою мать, – первый голос теперь звучал испуганно. Охранник быстрым шагом приблизился. – Ты хоть знаешь, что с нами сделает этот красноголовый мудак, если парень помер?

- А мы-то что? Он сам его довел! – трусливо проговорил второй. – Мы не при делах.

- Э, нет. Ублюдок грамотно бьет. Так, чтобы не смертельно, – шеи Дика коснулись липкие пальцы. – Сдохнуть он мог только от того, как мы его «сопроводили».

- Ну что?

- Жив, сука, – все та же противная ладонь ударила по щеке. – Открывай глаза, тварь!

На лицо плеснули воды. Почему-то Грейсон был уверен, что из той самой бутылки, которая предназначалась ему. Еще один шлепок по щеке стал последней каплей. Злость и гнев, кипевшие уже несколько дней и усилившиеся во время последней пытки, требовали выхода.

Дик открыл глаза. А потом охранник удивленно взвизгнул, заскулил, прижимая к груди сломанную руку. Ярость придавала сил, как и вид открытой опрометчивыми надзирателями двери.

- Ах ты сука!

Второй кинулся на него, неуклюже размахивая кулаками. Удар под коленку, в живот и быстрая подсечка. Так, чтобы схватить и выбить плечо.

Сил придавало еще и то, что на их месте Дик представлял Джейсона.

Его все-таки повалили. Вдвоем. На мгновение Грейсона ослепило болью от удара по сломанному ребру, а когда голова вновь начала работать, он уже оказался прижатым к полу, а на нем сидел один из охранников. Тот самый, которому Дик сломал пальцы.

- Я тебя не убью, – прошипел он, занося кулак. – Но кровью ты захлебнешься, урод.

Надзиратель занес кулак, но кто-то перехватил его руку.

- Довольно, – произнес строгий жесткий голос. – Хотите кончить в выгребной яме со сломанной шеей?

- Этот мудак сломал мне пальцы! – проблеял охранник.

- Я сказал довольно!

С Грейсона слезли, причиняя при этом как можно больше боли и неудобств. Он поднял глаза, чтобы рассмотреть человека, одернувшего двоих дуболомов. На мгновение встретился с ним взглядом. И понял, что ничего хорошего можно не ждать.

- Я сам разберусь. Проваливайте. Оба.

Надзиратели поспешили исчезнуть. Мужчина посмотрел на Дика и, схватив за плечи, поднял на ноги. Карие глаза внимательно изучали пленника. Цепко. Не пропуская ни одной детали. От этого взгляда хотелось спрятаться, но такой возможности у Грейсона не было. Как и сил. Последние ушли на драку.