Жизнь – сапожок непарный. Книга вторая. На фоне звёзд и страха

В учебных планах Театрального института ещё доживала век та особая почтительность к полновесному образованию, которая была присуща Ленинграду и Москве. Именно поэтому для заочников театроведческого факультета по большинству предметов ежевечерне проводились самые что ни на есть очные занятия. Во всяком случае, для тех, кто жил в Ленинграде.

Со студентами группы, в которую я была зачислена (они были лет на двадцать младше меня), сложились дружеские и более чем тёплые отношения. С преподавателями возникали курьёзы. Сидевшую за партой великовозрастную особу поначалу кое-кто из учителей принимал за чиновницу из Министерства образования, явившуюся с ревизией.

Профилирующий предмет – теорию драмы – на курсе вёл умный, элегантный, влюблённый в своё дело профессор Борис Осипович Костелянец. Он с глубоким вниманием выслушивал соображения первокурсников при анализе пьес. Главным его устремлением было сбить студентов со стереотипа суждений, вытащить на свет божий пусть неслаженный, но самобытный взгляд на искусство. Зная о моём возрастном несоответствии группе, он деликатно пёкся о моём авторитете:

– Стоит прислушаться к точке зрения Тамары Владимировны. Она считает: если в пьесе Леонида Леонова «Нашествие» родители поверили не сыну, а молве о том, что он изменник родины, то неизвестно, сын их предал или они его. Вот и попробуем рассмотреть ситуацию при такой исходной позиции…

Я пролистывала уйму учебников и статей по истории театра, зачитывалась «Метаморфозами» Овидия, древнегреческими трагедиями, справлялась с домашними заданиями и через год благополучно перешла на второй курс.

На втором году обучения профессора Костелянца сменила Анна Владимировна Тамарченко. Её появление многое ознаменовало в моей судьбе. Что́ являлось предметом разговора – литература, театр или жизнь, – было не столь уж важно. Любая беседа с ней оставляла глубокий след.

Моей любимой книгой в юности был исторический роман Ольги Форш «Одеты камнем». Разум и чувства героя романа Михаила Бейдемана, сидевшего в одиночке Алексеевского равелина Петропавловской крепости, достигали апогея бескорыстия. Но, так и не дождавшись свободы, он терял рассудок и погибал в каменном каземате. «Неужели всё добытое изнурительной работой духа остаётся в таких случаях безвестным для мира? Неужели так никто никогда и не узнает об откровениях, являвшихся человеку в его пути?» Эти вопросы постоянно мучили меня. Узнав, что Анна Владимировна – автор книги о творчестве Ольги Форш, я подступилась к ней.

– То есть вас интересует, сохраняется ли каким-то образом духовный опыт преходящей и неповторимой индивидуальности или исчезает с физической смертью человека?

– Да, да, да! Именно так!

– По Форш, завоевания духа не исчезают. Так или иначе они сохраняются в общем балансе духовной культуры человечества. В худшем случае становятся навозом истории, обогащающим почву для будущих взлётов творческих натур. Как подтверждение необратимости моральных завоеваний личности у Форш выступает правда истории.

«Правда истории» время от времени подтверждала такое воззрение. При всей своей шаткости оно хоть как-то объясняло судьбу человеческих завоеваний. Я связывала это с памятью об интеллекте и творческом багаже бесславно угасших людей, встреченных в лагерях, и состоянии духа, которое Александр Осипович отразил в формуле: «Потому и умирать не страшно. Потому же и не хочется умирать».

В разговоре после одной из лекций Анна Владимировна Тамарченко предложила мне посетить занятия группы старшекурсников:

– Моя любимая студентка будет читать свою работу. Хочу, чтобы вы её послушали. Сможете?

Конечно же я сказала: «Смогу!»

По каким-то причинам намеченный доклад был заменён. Вместо него свою работу читала прелестная худенькая студентка – Леночка Симонович-Фролова. Только что по экранам страны прошёл фильм «Гамлет» (режиссёр Григорий Козинцев, в главной роли Иннокентий Смоктуновский). Студентка предложила обстоятельный, с умными и тонкими наблюдениями анализ фильма. В частности, в связи с монологом «Быть или не быть?» она доказывала, что после встречи с призраком отца выбор «быть» доставался Гамлету с не меньшей мукой, чем мысль о «не быть». Обсуждение доклада в этой группе проходило значительно жёстче, более взыскательно, чем в той, где занималась я. Как позже выяснилось, у многих студентов этой группы за плечами уже было по одному высшему образованию.

На вопрос Анны Владимировны: «Ну как?» – я ответила:

– Умные, оригинальные, даже артистичные студенты. И ваша ученица понравилась.

Преподавательница пояснила:

– Лена очень одарённый человек. Но доклад моей любимицы Али Яровой перенесён на следующее занятие. Придёте? – И, не дожидаясь моего ответа, продолжила: – Я ведь не случайно вас зову. Хочу уговорить вас экстерном сдать экзамены за второй курс и перейти в эту группу.